«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер

Прежде всего нужно узнать, который нынче год.

Движущаяся дорога несла Сэма к большому общественному экрану, – наверное, он прочитает дату, когда приблизится. Впрочем, в этом не было необходимости – Сэм ощущал минувшее время. Город остался прежним, но изменились люди. Слегка. Некоторые мужчины носят бороду – это новшество. У одежды более смелый покрой, чем прежде. Мода меняется в том же ритме, что и социальное устройство, не абы как, а по определенным законам. Уже одно это позволило бы определить срок, если бы четче работал мозг.

Путь медленно повернул, и появился край экрана. Сэм заметил, как мало людских взоров обращено к телевизору. А ведь было время, когда все вытягивали шею и толкали друг друга, стремясь поскорее узнать новости. Странно. Апатия, так резко контрастирующая с новым, крайне радикальным стилем одежды, читалась на каждом лице. Никто, кроме Сэма, не повернул голову, чтобы не упустить из виду изображение.

Значит, и вправду прошло сорок лет.

И вдруг будто взрыв полыхнул в середке его мозга. Бессмертие! Бессмертие! Все возможности, все опасности, вся слава расстелились перед ним, залитые ослепительным светом. Но вот сияние ослабло, и Сэм на мгновение испугался зрелости, этого дара, превосходящего все, о чем он когда-то мечтал. В тот же миг вернулись сомнения, и он стал неистово вспоминать, существует ли наркотик или какое-нибудь иное средство, способное вызвать подобную каталепсию, задержать на сорок лет старение организма. Ничего такого он не знал. Нет, мир вокруг него реален. Этого не может быть, и все же это правда.

Но бессмертие подождет. Сэм сухо рассмеялся. Уж с чем с чем, а с этим можно не спешить. Есть более срочные вопросы. С ним произошло нечто необыкновенное, и вот результат: сорок лет сна, затем бессмертие. Но что же было причиной?

Сонная пыль. Ее запах все еще держится в ноздрях. Вдобавок пересохло в горле – под языком зарождается жажда, которую не утолит никакой напиток.

«Нужно вылечиться. Прежде всего нужно вылечиться!»

Он знал свойства сонной пыли. Пострадавший от нее способен исцелиться, но очень легко возникает зависимость. Попав под власть этого зелья, освободиться уже невозможно. Не существует периода, в течение которого можно обратиться за помощью. Нужно, чтобы организм выработал антитела, а это занимает почти весь срок жизни. Но даже в этом случае вирус мутирует и ты снова погрузишься в сон, а потом умрешь.

Сэма охватила паника. Долго ли продлится бодрствование? В любой момент вирус атакует и заново обретенное сознание исчезнет. Что проку от бессмертия, если приходится все время спать?

Он должен вылечиться.

Стоило понять, что означает эта жажда, как она усилилась стократ. Лечение требует денег. Несколько тысяч кориум-кредитов, и это самое малое. А у него ни гроша. Бессмертие – величайшее из богатств, но этих так нежданно свалившихся на него бесчисленных лет запросто можно лишиться из-за отсутствия денег, материального богатства. Парадокс. Паника опасна, Сэм это знал. Он заставил себя успокоиться, собраться с мыслями. Что необходимо выяснить? Как затем поступить? Прежде всего надо разобраться с двумя вещами: бессмертием и наркотиком.

Деньги?

Их нет.

Бессмертие?

Оно сулит прекрасное будущее, но неизвестно, как можно распорядиться им сейчас. Поэтому пока надо держать его в тайне.

Каким образом?

Замаскироваться.

Под кого?

Под самого себя, разумеется. Под Сэма Рида, смертного. Под Сэма Рида, каким бы он выглядел в восьмидесятилетнем возрасте.

И тут опять встает проблема денег. Единственный способ их раздобыть – вспомнить старые навыки, вернуться к прежнему ремеслу. И при этом не раскрыть своей самой важной тайны. Вот уже в голове зашевелились мысли, как этой тайной воспользоваться. Позже. Времени потом будет вволю, если его хватит сейчас.

Но сначала – немного денег, немного сведений.

Сведения получить легче и безопасней. Так что в первую очередь надо заняться этим. Поскорее узнать, что случилось за четыре десятилетия в мире и что происходило с Сэмом, когда он исчез из публичной жизни. Ясно, что он перестал быть политической фигурой, но где же провел эти сорок лет?

Сэм свернул на перекрестке и направился к ближайшей библиотеке. По пути он размышлял о деньгах. Когда Розат бросила ему в лицо сонную пыль, он был очень богат. Некоторые вклады сделал на свое имя, но четыре крупные суммы – на предъявителя. Возможно, хоть один вклад сохранился в тайне. Вот только удастся ли получить эти деньги? Впрочем, если они ждали сорок лет, то подождут еще несколько часов.

Пока же у него не было даже нескольких центов, чтобы взять отдельную кабинку в библиотеке. Поэтому он устроился за длинным столом, пряча лицо за поглощающими звук перегородками, отделявшими его от соседей. Опустив взгляд на экран, нажал кнопку.

Перед ним разворачивался общий обзор новостей сорокалетней давности – за последнюю неделю, которую он помнил.

Рип Ван Винкль разобрался бы в ситуации, читая газеты двадцатилетней давности. Они бы рассказали, что произошло за эти годы, но не убедили бы его в прочности мира, в котором он проснулся. А сейчас во всей башне, на всей планете только старый дайджест мог дать прочную почву Сэму Риду. За пределами библиотеки его повсюду подстерегали опасности, потому что сильно изменился быт.

Больше всего это касалось моды, обычаев и сленга. Но такие перемены и заметить легче.

Перед Сэмом так ярко разворачивалось прошлое, что он едва ли не ощутил заново, как в нос ударил брошенная Розат сонная пыль. Стоило об этом подумать, и вернулась удушающая сухость в горле, напомнив о необходимости действовать быстро. Он нажал кнопку, и события ускорились.

Сэм Рид усыплен сонной пылью!

Тонкий голос из прошлого звучал в ушах, трехмерные картины мелькали на экране.

Сегодня завершилась карьера Сэма Рида, известного промоутера наземной колонии. К изумлению всех, кто его знает, он был обнаружен уснувшим под воздействием сонной пыли…

Здесь было все. Расследование, возбужденное после его очевидного самоубийства; скандал, когда вскрылась афера. Через четыре дня после исчезновения Сэма Рида мыльный пузырь строительства колонии лопнул.

Робин Хейл, вольный компаньон, не сделал никаких заявлений. Да и что он мог сказать?

Было продано триста процентов акций, и этот факт громче всех прочих говорил о том, что Рид сам не верил в успех колонии. Хейл предпринял единственно возможное: попытался успокоить бурю, как уже много раз ему приходилось делать на его долгом веку. Унимал бури, поднятые людьми в башнях, и природные бури на поверхности… Конечно, ничего не вышло. Слишком накалились страсти. Слишком многие люди успели